Болезный
– Вот вы говорите – «любовь». А что это такое, в сущности, любовь? Ее вообще хоть кто-нибудь когда-нибудь видел, щупал? Сущая физиология эта ваша так называемая любовь, и не иначе! Собственно, самые передовые ученые нашего технологичного века недавно как раз и доказали, что это не более чем определенного рода физическое недомогание, вызванное повышенным содержанием в крови испытуемого определенного рода гормонов… Безумное сияние человеческих глаз, откровенно идиотские улыбки на лицах, совершенно нездоровая эйфория, отсутствие сосредоточенности, беспристрастности и способности к холодному и тщательному анализу объективной действительности… болезнь, не правда ли?
– Вы понимаете, к чему вы клоните и куда вы придете?
– О, не переживайте так за мою судьбу, умоляю вас – я все прекрасно понимаю! Степень доктора биологических наук ведь хоть что-то да значит, верно?
– В другом мире она не значит ничего.
– Меня, знаете ли, вполне устроит и этот. Для начала.
– Для начала конца?
– Для начала всеобщего торжества научного и исключительно рассудочно-рационального подхода во всех сферах человеческих отношений, разумеется. И, конечно же, «бионики и психопатики чувств» как передового направления нейробиологии. Любовь – это суть не более, чем фикция, придуманная этими вашими поэтами-романтиками и прочими шизатериками. Физиологическое влечение полов вполне объяснимо с точки зрения эндорфинно-биотического анализа протекающих в организмах человеческих существ молекулярных процессов…
– Вы никогда не любили, верно? Именно поэтому вы не дадите любить другим.
– О, позвольте, позвольте! Никто из нас не запрещает вам «любить» друг друга хоть восемь раз на дню. Но только не называйте банальные физиологические потребности таким термином.
– А как же близость и родство душ?
– А никаких душ и нет. Ни у вас, ни у меня, ни у кого бы то ни было. Материя – она, как говорится, и в Африке материя. В сущности, все наше существование – не более, чем некоторого рода фикция. Случайное стечение обстоятельств, если хотите. Непредсказуемая возможность, которая, в соответствии с теорией случайных чисел…
– Выходит, что вы случайны?
– Напротив, случайны все вы! А мы лишь умело поддерживаем в вас эту иллюзию.
– Но… как… кто вы?
– Мы – чужие мысли. Глупые, ничтожные… но такие приставучие и убедительные… А вы – пешки в наших руках. Мы управляем вами через порабощенных нами людей…
– Ах ты! Прочь, зараза!
– Вы случайны… случайны… случайны… Все случайно… случайно… случайно. Вас нет… любви нет… радости нет… света нет… будущего нет… есть только мы… мы… мы…
* * *
– Фу, блин! Надо же такому привидеться! – произнес Василий, продирая глаза. – Это все от постоянного недосыпания, не иначе. Лектор дрянной еще опять что-то невнятно бормочет за кафедрой… немудрено тут заснуть.
– Васька, а, Васька! Ты чего, задрых, что ли? – и Ленка ткнула своего соседа по парте, а также по совершенно неслучайному стечению обстоятельств еще и возлюбленного, рукой в бок. – Слышь, чего лектор то мелет? Дескать, любовь недавно была классифицирована учеными как болезнь и даже получила определенный номер в научной литературе. Ты веришь ему, Васька?
– Да пошел он! – махнул рукой Василий. – Сам не любил и другим не даст. Скоро еще и совесть болезнью назовут, не иначе. Слушай… а давай прямо после пары вместе в кино сходим?
– Давай! – улыбнулась Ленка и положила свою голову Василию на плечо, томно взглянув при этом в глаза. – Любимый… – нежно прошептала она.
– Единственная моя… – всей душою отозвался он.