Пандемика

Они хотели «исправить» нас всех. Мужчин, женщин, даже детей. Низвести и убить наш дух. Трансформировать наш геном. Сломить волю. Превратить в подопытных крыс. Нас было много, но мы были слишком слабы. И они прорвали первую линию нашей обороны.

«Власти мегаполиса напоминают, что в соответствии с решением Чрезвычайного Совета в связи со стремительным распространением нововируса всем жителям города запрещается покидать свои дома в целях избегания заражения. Для прошедших вакцинацию продолжает осуществляться доставка продуктов питания и предметов первой необходимости волонтерами и силами службы внутренней безопасности».

Один за другим рупоры погрузившегося в ночную тьму города оглашали с перерывом в несколько минут безлюдные улицы мегаполиса, вереща всеми голосами преисподней о том, как же эти ублюдки заботятся о вверенном им судьбою народонаселении. Населении, которое они совсем недавно сами же пустили под медицинский нож.

Артем тщательно выбирал маршрут своего движения, то и дело сверяясь с созданной инженерами Сопротивления картой. Слишком много наземных патрулей и курсирующих над городом дронов, слишком мало времени на операцию. Но костюм ликвидированного члена службы внутренней безопасности, нашпигованный всей необходимой ему электроникой, даст ему это время, а в случае столкновения с патрулем – элемент внезапности. Крепко сжав рукой переведенный в режим беззвучной стрельбы пистолет, бесшумной тенью Артем мчался по улицам темного града.

* * *

Пандемика. Так теперь стали называть этот город выжившие за три года пандемических войн члены Сопротивления. Монстр, рожденный на обломках ушедшей эпохи лже-благоденствия. Город-чума. Город-тюрьма. Сам согласившийся на это.

«Силы внутренней безопасности мегаполиса продолжают осуществлять патрулирование территории города для выявления нарушителей режима всеобщего карантина, преступников и мародеров. Просим всех законопослушных жителей столицы присылать свои инфограммы в случаях обнаружения нарушителей порядка».

Порядка. Нет, это не смахивало на порядок по меркам еще не порабощенных в ходе пандемических войн – тех, кто выбрал остаться человеком, вакцино-диссидентов. Это был новый мировой порядок тех, кто мнил себя властелинами этого мира. Новый фашизм с привкусом медицины и генетики в одном флаконе.

Совсем рядом по улице прошел очередной ночной патруль. Вмонтированные в костюм датчики вовремя предупредили Артема о приближении «своих», а на нейрошлеме высветился внутренний назначенный этой патрульной группе номер. Такие номера теперь были у всех – и людей, и зверей, еще живых и уже давно мертвых. Артем махнул шествующей ему навстречу группе рукой в приветственном опознавательном знаке, до боли напоминающем пресловутый «Хайль!», как можно более уверенной походкой продолжая двигаться мимо. Не обернулись, не заподозрили. Внутренний временный код доступа, автоматически транслируемый между всеми членами сил внутренней безопасности, должен действовать еще несколько часов. Этого должно было хватить.

С тех теперь уже кажущихся неизмеримо далекими пор, как был введен режим всеобщего карантина, понятия «свой» и «чужой» изменились до неузнаваемости, точно следуя невидимой властной руке нового идейного порядка, нового образа мышления. Многие из некогда казавшихся сильными и достойными людей встали на сторону режима. Кто-то выдавал властям активных членов Сопротивления за возможность временно облегчить симптомы нововируса с помощью предлагаемых им периодических обезболивающих инъекций, кто-то сдавал своих зараженных близких на непрекращающиеся медицинские опыты за возможность пожрать еще хоть несколько месяцев, а иные готовы были стать членами службы внутренней безопасности и насильно стерилизовать до сих пор отказывавшихся от предлагаемого им «блага».

Высоко над головой плавно проплыл патрульный дрон, неспешно разрезая светом своих прожекторов ночную тьму уже спящего мегаполиса. Артем резко вжался в стену, стараясь не шелохнуться. Опознавательных кодов для воздушной системы слежения они так и не смогли раздобыть. Заметит – конец.

Дроны стали дополнительным средством контроля за соблюдением режима всеобщего принудительного карантина, который власти ввели более года тому назад. Года, в течение которого им удалось подавить волю большей части его жителей, а остальных загнать в подполье или же отправить на медицинские опыты. Года, в течение которого каждый живущий в нем снял маску и открыл другим свое истинное лицо. Года предателей и коллаборационистов. Года рождения Сопротивления. Года его, Артема, нового перерождения.

Прыжок. Руки цепляются за пожарную лестницу. Подтягивание. Раскачивание. Толчок на руках. Перескок на соседний дом. В этой зоне поспешно созданных кладбищ, наспех вырытых властями бездонных «братских могил» по-другому было не пройти. По лестницам, по зданиям, по крышам. Пока на горизонте не замаячит очередной патрульный дрон.

* * *

Сотни тысяч жертв были списаны ими на пандемию, на нововирус. Власти и находящиеся под их неусыпным контролем медицинские картели так и не сказали, откуда он взялся, кто и с какой далеко идущей и желанной целью однажды создал его. Но к моменту появления нововируса у них уже было готово лекарство. И то, что по их заверениям должно было стать спасением человечества, стало его проклятием. Но это поняли далеко не все и далеко не сразу. А когда, наконец-то, поняли – было уже слишком поздно, ибо двери этой огромной тюремной камеры с грохотом захлопнулись, дабы отныне живущие в ней забыли о самом понятии «свободы».

Артем пришел в Сопротивление еще на этапе первой пандемической войны. Был разведчиком в армии, а в рядах Сопротивления стал диверсантом. Станции патрульного слежения, полицейские блокпосты-кордоны, мобильные станции добровольно-принудительной вакцинации – работа для него была всегда. Каждый сломанный прут тюремной решетки приближает финальное освобождение.

Пронзительный вой полицейской сирены где-то далеко за спиной. Автоматные очереди. Взрыв. Над зданиями полукилометре от него вспыхнул огненный гриб. Очередная победа Сопротивления или полицейского террора? Нет времени выяснять.

Присягнувшие властям блюстители нового тюремного режима были защищены от периодических инъекций, в обязательном порядке полагавшихся практически всем остальным категориям граждан. И именно поэтому в их среде не циркулировал нововирус. Лекарство было оружием и гарантией повторной нужды в лекарстве. Но мало кто понимал это.

Датчики на правой руке костюма издали предупреждающий сигнал о выходе за пределы патрульной зоны. Придется избавиться от костюма. Добираться обратно на свой страх и риск. Если выживет.

Уже немного. Еще несколько кварталов заброшенной промзоны. Здесь уже нет человеческих патрулей, но могут быть мины. Хорошо, что, в отличие от костюма, очки ночного видения не имели встроенных датчиков месторасположения.

* * *

Когда-то в этом полуразрушенном теперь здании располагалась подземная генетическая лаборатория, ставшая одним из полигонов разработки и обкатки вакцин от нововируса, им же и заражающих. Об этом Сопротивление узнало от примкнувшего к ним месяц назад работавшего здесь медика. И тогда и была спланирована эта операция.

Вакцина и была вирусом. В ходе инъекций он проникал в клетки, в обход иммунной системы встраивался в ДНК и начинал процесс саморепликации. Носители нововируса страдали от самых различных симптомов и болезней внутренних органов, являвшихся побочным следствием принудительно-добровольного изменения их генома. Регистрировались также случаи бесплодия и неконтролируемых генетических мутаций, в ходе которых зараженные проявляли признаки процесса регрессии до животноподобных состояний. Но смерть десятков тысяч подопытных не были конечной целью создателей этого тайного насильственного эксперимента – потому что в каждой новой выдаваемой населению порции инъекций содержались все новые и новые гены, внедряемые в живые клетки с помощью вируса. Словно заплутавший в тумане корабль, стремительно размывалось и исчезало само понятие о человеке как виде разумных существ. Разработчики вакцин знали об этом. Но молчание, как известно, золото, а подчас еще и жизнь. И многие из них замолчали добровольно.

Медики создали и противоядие – если, конечно, его можно было назвать таковым. Этот «антинововирус» был, разумеется, неспособен восстановить разрушенный геном уже зараженных, но позволял заблокировать репликацию его искажений для новорожденных, дав их детям шанс на спасение. И за этот шанс стоило бороться.

В резервном хранилище лаборатории должны были остаться терминалы и записи, созданные незадолго до спешной эвакуации ученых и медиков после начала первой пандемической войны. Они позволят немногим примкнувшим к Сопротивлению ученым воссоздать антинововирус. И тогда останется только придумать способ его распространить, тем самым исправив ошибку научных и медицинских безумцев. Включив созданный в застенках технических лабораторий Сопротивления инфосканер, Артем приступил к поискам резервного хранилища.

* * *

Он даже не заметил, как наступил на мину на обратном пути из лаборатории. Радость от сделанной им находки настолько переполняла все его естество, что на мгновение он потерял присущую ему бдительность. Но и этого мгновения оказалось достаточно. Не помогли ни чутье, ни техника. Только остаток боевого рефлекса – резкий, что есть силы прыжок в сторону в момент взрыва. Последняя попытка спастись.

Развороченные в мясное крошево фаланги пальцев обеих ног. Сотни вонзившихся в ноги осколков. Пронзившая все тело болевая судорога, и что есть силы зажатый руками раскрывшийся в беззвучном крике рот. Нельзя издавать ни звука, нельзя привлекать дронов. Нельзя терять сознание, только не сейчас!

Ворочаясь из стороны в сторону, силясь преодолеть первичный болевой шок, едва слушающимися пальцами он вытащил из поясной сумки остатки обезболивающего геля, выливая на пропитавшуюся кровью одежду. Перевернулся на спину и, до скрежета стиснув от неизбывной боли зубы, устремил затуманенный взор к небесам.

Он никогда особо не верил в Высшие силы – слишком уж жестоким и безжалостным с их негласного разрешения стал, по его мнению, этот мир. Но вот теперь оно перед ним. Небо. Иссини-черное. Забыло ли ты о нас? Звезды. Вот они кружатся над ним словно в безумном хороводе. Так далеко и так близко одновременно – будто руку протянуть. Кто живет в согреваемых ими мирах – неужели такие же, как мы, безумцы? Нет, они не могут быть безумцами, не должны быть. Хоть где-то в этой Вселенной должна быть крупица разума – иначе какой во всем этом смысл?

Возможно, что на тот момент все это было лишь игрой его измученного адской болью воображения, но на мгновение ему показалось, будто несколько из этих одиноко блуждающих по ночному небу неприкаянных звезд ярко-ярко вспыхнули, словно образовав в тот миг новое созвездие – созвездие в форме Креста…

* * *

Когда Артем вновь очнулся, над ним по-прежнему светили звезды. Он все еще жив. Он должен закончить начатое.

Проверил найденные в лаборатории диски в напоясной сумке и рюкзаке. Без внешних повреждений. Значит, надежда еще жива.

И тогда, собрав последние остатки своих сил, он пополз назад. Сначала – через промзону, что есть силы вглядываясь в ночную тьму, чтобы не нарваться на еще одну мину. Затем – в обход могильников. По разрушенным в ходе первой пандемической войны кварталам. По Зоне Висельников. Минуя Расстрельную Площадь. В катакомбы Сопротивления.

Должно быть, сам Ангел-хранитель вел его за собой в тот день. Тащил за руки. Нес на своих крыльях. Вливал свои силы без остатка.

Дважды каким-то чудом Артему удалось избежать марширующих по ночному городу патрулей. Трижды над ним, так и не заметив свысока, пролетали патрульные дроны. Четыре раза он терял сознание. А когда все-таки дополз до катакомб, и его заметил отряд бойцов Сопротивления, у него хватило сил только на то, чтобы слабо улыбнуться и тихо прошептать: «Я вернулся».

* * *

– Вам удалось изучить добытые сержантом Артемом образцы и проверить актуальность найденной информации?

– Так точно, товарищ полковник. Наши надежды оправдались. Примкнувшие к нам ученые обещали создать противоядие в течение пары месяцев. Только им будет нужно кое-какое дополнительное оборудование.

– За оборудование не беспокойся, пошлем наших ребят в промышленный рейд.

– Церемонию планируем провести сегодня. Обещались прийти все.

Седовласый полковник медленно подошел к письменному столу, молча взял в руки наполненный стакан, глубоко вздохнул, словно отгоняя от себя грустные мысли…

– Ну, давай, что ли, не чокаясь. Вечная память герою.

– Вечная память…