– Это же просто уму непостижимо! – громогласно провозгласил вошедший в комнату человек, на ходу резко захлопывая за собой дверь, на которой мягким небесно-голубым оттенком значилось всего лишь одно слово: «Дом».
– Непостижимо, вы правы, – спокойно согласился сидящий за столом старец и поднял свой взгляд, чтобы узнать своего нового визитёра.
Под пристальным и участливым взором его голубых глаз вошедший на мгновение смутился, однако уже спустя считанные мгновения вновь перешёл к обвинениям.
– Это же чёрт знает что такое! Живёшь ты себе, работаешь, никому особо не мешаешь, ходишь вечерами прогуляться по ночным улицам больших городов, а тут…
– А тут раз – и сосулька падает вам на макушку, точно как снег на голову, аккурат под Новый год! – улыбнулся старец, изучая реакцию вошедшего на эти его слова.
– Откуда вы знаете? – удивлённо вопросил тот. – Вы что, следили за мной?
– О, не я лично. У меня, знаете ли, в этом дивном мире хватает и других обязанностей. Но мы, конечно же, знали о том, что произойдёт с вами той самой трогательной ночью ещё… Впрочем, что значит время в этом мире? – и собеседник отложил в сторону перо и со столь несвойственной для его почтенного возраста лёгкостью перелистнул несколько страниц лежащей на столе внушительных размеров книги. – Удальцов Иван Сергеевич?
– Да… так меня зовут. Или звали? Я решительно ничего не понимаю в этой истории!
– Жаль, – мягко заметил писарь. – Вы должны были бы выучить этот жизненный урок ещё… впрочем, не будем говорить о времени.
– Может быть, вы всё-таки соизволите объяснить мне, что здесь вообще происходит? – с нажимом выдавил из себя Иван Сергеевич, пройдя пару шагов в направлении слегка светящегося массивного деревянного по виду стола, за которым восседал его собеседник. – Вот прямо сейчас!
– Ваша прошлая попытка оказалась неудачной. Вы не выполняли и не выполнили бы своё предназначение. Поэтому нам пришлось забрать вас раньше срока.
– Забрать куда? – Иван Сергеевич остановился как вкопанный, усиленно пытаясь вспомнить все события своего последнего дня на Земле, вплоть до мельчайших деталей.
– Домой, разумеется, – тихо ответил седовласый старец, аккуратно смахивая навернувшуюся на глаза слезу. – Все дороги всегда ведут домой, просто у каждого он свой.
– Вы что, хотите сказать, что я… – и пронзившая в это мгновение сознание Ивана Сергеевича мысль заставила его содрогнуться, – что я умер?
– Смерть – очень относительное понятие на дороге вечности, – убеждённо ответил ему собеседник. – Вот только не каждый идёт этой дорогой.
– Я умер… – всё ещё пытался осилить непроходимую преграду дух Ивана Сергеевича. – Но ведь я по-прежнему жив, иначе бы кто говорил сейчас с вами?
– А, может быть, всё это вам на самом деле сейчас снится, пока вы пребываете в коме в каком-нибудь не забытом Богом реанимационном отделении какого-нибудь земного города? – старец мягко улыбнулся, а глаза его на мгновение зажглись внутренним светом. – Хотите попробовать ещё раз?
– Попробовать что?
– Выполнить своё предназначение, разумеется. Ведь именно за этим вы туда и шли – стать мировым художником, осветить через творчество этот тонущий во тьме мир светом надежды. А кем вы стали в итоге? Топ-менеджером крупного мирового банка. Разве в этом мире мало бухгалтеров и банкиров?
– Я… – Иван Сергеевич растерянно смотрел себе под ноги, наблюдая, как в эти самые мгновения их окутывает струящийся по полу помещения неизвестно откуда взявшийся розово-фиолетовый туман. – Я… я забыл! Богом клянусь, я всё это забыл! Почему вы не напомнили мне об этом?
– Таковы были условия нашего с вами договора. Если вы решитесь сделать ещё одну попытку – вы совершенно забудете об этой нашей с вами встрече. Будете пробовать вновь – или откажетесь и станете ожидать своей дальнейшей судьбы, как не выполнивший своё обещание?
– Пожалуй… можно было бы попробовать вновь. Жизнь на Земле… имеет свои преимущества.
Иван Сергеевич испуганно переминался с ноги на ногу, пока туман поднимался всё выше и выше, окутывая и старца, и письменный стол, и самого Ивана.
– С самого начала или с точки остановки?
– Остановки чего?
– Вашего сердца, разумеется.
– Давайте… с самого начала.
– Новое рождение, значит… – понимающе кивнул головой старец. – Что ж, ваше право.
– В нём я смогу стать кем только захочу, правда? Ведь это новая точка отсчёта. Я мог бы стать… ну, скажем, гонщиком. Лучшим гонщиком за всю мировую историю! Толпы людей аплодировали бы мне, я бы купался в деньгах…
Туман, окутавший к этому моменту помещение, стал настолько плотным, что размечтавшийся Иван Сергеевич совершенно потерял пространственно-временные ориентиры. Не стало видно не только этого странного старца, но и всего прочего, кроме телесного силуэта самого Ивана.
– Вы слышите меня?! – Иван закричал куда-то вдаль, силясь разглядеть хоть что-нибудь. – Люди аплодировали бы мне! Я был бы велик!
Окутанный туманом голубоглазый старец по-прежнему сидел за своим письменным столом. Он молча перелистывал назад и вперёд страницы своей огромной книги, а глаза его то наполнялись слезами, то озарялись лучезарным светом. Наконец, рука с белым пером остановилась напротив строчки «Удальцов Иван Сергеевич», рядом с которой стояло давно ставшее трёхзначным число. Лёгкое движение рук – и вот число это увеличилось на единицу. Буквы этого имени внезапно стали всё более расплывчатыми, как этот самый туман, а затем и вовсе изменились на «Геращенко Антон Павлович».
Старец мягко поднял голову от книги, смахивая очередную слезу.
– Я бы очень советовал вам стать художником, Иван Сергеевич, – тихо добавил он.